читать дальшеТерпеть не выношу прощальных писем. Вам интересно, почему? Не интересно, полагаю, но я ведь все равно вам объясню, хотя бы, чтобы в должной степени разбавить важные сведения стонами любви и прочей чепухой - иначе это будет отчет, а не прощальное письмо отвергнутого и несчастного влюбленного.
Так вот. Знаете, как-то раз я попал в плен. Не удивляйтесь. Попасть в плен просто, если ты военный, командует тобой кто-то безмозглый, а ты достаточно хорош в бою, чтобы не дать себя прирезать. Ритуальные самоубийства из моды вышли, так что...
Там, в плену был со мной молодой теньент, а у теньента были родители, братья и сестры, милая невеста, кто-то еще... а на рассвете нас ждала быстрая казнь. Возможностей бежать было довольно много, но никто из нас ими не пользовался. Мне было, признаться, попросту лень, а молодому человеку это, похоже, в голову не приходило. Я его прекрасно понимал - сочинять столько героических прощальных писем, любимой обязательно еще и сонет необходимо было написать - да о спасении ли уж тут было думать, право! Я искренне старался как-нибудь облегчить его страдания и даже написать сонет вместо него - хуже от моего вмешательства творение не стало и это вам о многом скажет. Ну, что вам сказать... захватчики наши не знали, что и делать с такой добычей (им тогда, похоже, улыбалась Ее Величество Удача) и всю ночь судили да рядили... о чем-то меня спрашивали, даже пытки какие-то невнятные изобрели. Конечно я как честный негодяй, мерзавец, etc. им честно предоставил все сведения, коими располагал... потом и те, коими не располагал... К утру у них возникли разногласия, о нашей казни как-то позабыли, потом явилось наше подкрепление. К чему я? Так вот, ворох прощальных писем был готов, а юноше было решительно нечем заняться - утро уже минуло, а нас все не казнили... ужасно, согласитесь? Думать о спасении после всего, что он понаписал, было недостойно героя, а мои намеки, что он еще успеет посмеяться над нашими сонетами, ему казались малодушием и трусостью. Что вам сказать? Когда я возвратился с очередного своего допроса, плавно и чинно перетекшего в пирушку с тонто, песнями и драками, тот юноша был мертв - безделье враг томящихся влюбленных.
Поэтому, если уж и пишу я к вам, любезный герцог, то не для того, чтобы вы получили сомнительное удовольствие прочесть мои столь же сомнительных достоинств вирши и эпистолы.
Просто есть у томящихся влюбленных, приговоренных к смерти, одна общая, парадоксальная и романтичная черта.
Покуда есть, кому писать - дотоле они живы.