Мы делили апельсин, много нас, а он ушел.
16.05.2010 в 19:53
Пишет Ихээте:Ура-ура, бета доделала дипломник и стала возвращать фики!!
Расклад
Автор: Ихээте нис`Тень ака Бакланчег
Герои (пейринг): Рокэ/Ричард
Рейтинг: G
Жанр: AU, OOC, драма, челленж
Бета: Лиссёна
Фендом: Отблески Этерны
Дисклеймер: трава под названием "Отблески Этерны" принадлежит почтенной Вере Викторовне, бред – мой и нежно лелеемый. Остальное забрать может любой желающий.
Статус: закончен
Размер: 9033 знаков (с пробелами)
Примечание: зверь-обоснуй не то, что рядом не валялся, вообще живет в параллельной вселенной и с автором они друг другу не представлены. Все бросаемые в него тапки автор пропитывает йадом и курит. Вместе с бетой. Поэтому можете бросать – у нас как раз заканчивается запас, а вдохновения ещё много.
то, без чего этого фика бы не было
Я придумаю тебе смерть,
Смерть красивую, ты ведь достоин
Умереть как герой, не как смерд -
От жары на общественном поле.
Хочешь, конь упадет на скаку,
Разнесет седока на галопе?
Или пуля отыщет тебя?
Да в атаке, не в грязном окопе...
Вот обманутой женщины месть:
Яд, кинжал, выбирай, что придется!
Выбор здесь несказанно велик,
Не надейся, что всё обойдется.
Или - море, сражение, шторм?
Боль в груди, привкус крови и соли...
Ты бы выплыть сумел, но прости -
Всё решают мгновения доли.
Или, может быть, солнечным днем
Ты в распахнутой белой рубахе
Улыбнешься толпе и шагнешь
На ступени, ведущие к плахе?
Не смотри на меня, не смотри!
Я гадаю тебе по ладони...
Слишком много судеб у тебя.
Не хочу, чтобы это ты понял...
Позолотишь мне руку, скажу...
Нет, не правду, и врать не посмею.
Я не лгу, я всерьёз ворожу,
Как одни лишь цыганки умеют!
Не хочу выбирать я судьбу:
Что скажу, тому быть неминуче!
Ну зачем же сюда ты забрел?
Обойти стороной было б лучше...
Я должна говорить - то закон,
И неважно, что сердцу так больно.
Я тебя упредить не смогу:
Над своим я желаньем не вольна...
Выбор только один. Может быть,
Поплачусь я жестоко за это,
А ты даже не вспомнишь меня,
Ты, рожденный под знаком кометы...
Я придумаю тебе смерть,
Я колдунья, мне это подвластно.
Я могу сговориться с судьбой -
Пусть твердят, будто это опасно!
А теперь - просто слушай меня!
Ветер пахнет жарой и шалфеем...
Я такую придумала смерть,
Что ты долго не встретишься с нею. (с) Кира Измайлова
ну, и сам фик
Шаг, другой, третий… Поворот…
Что толку мерить шагами комнату? От мыслей всё равно не сбежишь, а кольцо по-прежнему останется в кармане. Так что можно было бы и не метаться, да вот только нет сил остановиться, сесть.
Эр Август верит в тебя. Конечно, ведь не он стоял перед гадалкой, сжимая в кармане платок Ворона…
Предательство или смерть. И разом всё становится на свои места, только в горле комок, потому что Кэнналоа ты не увидел и уже не увидишь.
Предательство или смерть. Это ждёт вас обоих.
Что-то суматошно бьётся в сознании, требует нестись во дворец, увидеть Её Величество, но горькая злость не даёт приблизиться к двери. Что ты ей скажешь – своей сказочной королеве?
А, стоит закрыть глаза, снова видишь рассыпанные на платке костяшки и весёлую улыбку, медленно сползающую с лица моложавой кареглазой гадалки. Тебе повезло, потому что она оказалась не обычной шарлатанкой.
Повезло…
Предательство или смерть.
Особняк кансилльера хорошо защищён, но для того, кто вырос в полуразвалившемся замке среди скал, тропка найдётся. Особенно, если терять нечего и нечего бояться.
Страх остался там, рядом с гадалкой, затерялся среди её костяшек.
Проклятый список и ещё пара каких-то бумажек. Штанцлер не успел убрать их – его вина. Вот пусть и выясняют, почему на столе кансилльера лежала пара незаконченных писем "гусям". Ты бы их и не тронул, да глаз зацепился. Ну а Ворон разберётся что к чему. Он всегда разбирается. Не он – так кардинал.
Эр Август верит в тебя? Да только твоя собственная вера осыпалась дешевой эмалью с грошовой безделушки-души.
Предательство или смерть. Вся жизнь Первого Маршала – между этими словами. На грани.
А у тебя?
У тебя уже нет этой грани. Только линия, по которой ты движешься от этой точки к той, второй. Но тут ты решил сам и только за себя.
Предательство. Галочкой в графе – кольцо с алым камнем. Ты предал Ворона, когда его взял. Точкой. И дальше…
Рассыпаются костяшки. Горечь и боль в глазах гадалки. Собственный хриплый голос:
- Погадайте ещё… на владельца этой вещи…
Ворон однажды оцарапал руку до крови. Это было давно, ещё в Варасте. А ты на следующий день зачем-то подобрал платок, небрежно брошенный на землю возле лежанки. Кусочек ткани, который он проносил на руке почти целый день. Алва в очередной раз назвал бы тебя романтиком и высмеял бы, если бы знал. И был бы прав, разумеется.
Смерть – это уже скоро, это совсем не страшно, как мнилось.
Незавершенных дел, кажется, нет. Жаль, конечно, что с королевой попрощаться не удастся, но что ты ей скажешь? Да и… не хочется уже. Это вчера сердце разрывалось, требуя немедленно нестись во дворец. Вчера…
А потом ты всю ночь разбирал вещи и бумаги, писал письма. Первый раз писал так – честно, не оправдываясь и не оправдывая. Заставляя себя называть вещи своими именами. Это оказалось тяжело, особенно в письме к матери, но хоть раз нужно проявить твёрдость. Нужно кому? Тебе самому.
Ты хотел отправить письма с утра, но задремал перед самым рассветом. Впрочем, так оказалось даже лучше, потому что перечитал… и кое-что добавил. Матери и дядюшке – сразу в Надор, для сестёр потом привезёт Наль и отдаст тайком. Кузен и своё письмо не вскроет раньше, чем доберётся до окделловского родового гнезда, можно быть уверенным.
Интересно, проклянет матушка или нет? Хотя, в Закате тебе от этого жарче уже не будет.
- Слишком много чужих долгов. Слишком много долгов для одной души, - шепчет гадалка, а ты сжимаешь в кармане платок Первого Маршала. Кто виноват, что у тебя нет ничего, принадлежащего Катари?
Ты выпил яд, едва пришел домой. Да уж… За подобную ересь матушка бы точно прокляла: назвать домом особняк кэнналийского ублюдка, убийцы отца. Но кто виноват в том, что это место действительно стало тебе домом? Ты? Он? Вы оба?
Кто виноват, что ты, всего за день до того, как увидел Алву с королевой, подошёл к уличной гадалке?
Ты не хочешь, чтобы Ворона предавали. А ещё ты с ужасающей ясностью понимаешь, почему этот мужчина не позволяет никому подойти слишком близко. Но это уже не имеет значения.
Два слова, определившие тот и последующие дни. Определившие всю жизнь.
В кольце ещё осталась одна крупинка. Ты опускаешь безделушку в конверт, запечатываешь и бросаешь в ящик стола. Завещание там же, в таком же безликом конверте. А сверху – письмо Ворону. Точнее, два письма: у тебя так и не поднялась рука сжечь вместе со всем остальным бумажным хламом этот сумбурный черновик, принявший невнятные признания и извинения. Во втором варианте больше смысла и меньше эмоций.
- Погадать тебе, мальчик?
Уже перевалило за полночь, но спать пока не хочется. Да и странно как-то засыпать, зная, что уже не проснёшься. Не так. Не в этой комнате. Не одному, как бы ни трусливо это звучало.
Кажется, эта мысль становится решающей.
Ворон не спит и это радует. Насмешливые колючие фразы не могут пробиться через облегчение, обрушившееся на тебя тяжелым одеялом. Ты наливаешь вино, что-то говоришь… и ловишь себя на том, что звук костяшек, рассыпающихся в раскладе на двоих, не отдаётся в ушах. Впервые за эти дни.
- Как умер мой отец?
Зачем ты это спросил? Нет, не так. Зачем ты спросил именно это? Скоро ведь сам узнаешь, разве нет? Или мятежник Эгмонт Окделл удостоился Рассвета? Что-то сомнительно: он ведь тоже клятвопреступник, нарушил присягу… Откуда столько иронии? Яд? Или?..
Как же много "или" набралось за этот вечер.
Линия. Забавно. Помнишь, пару часов назад ты думал о чём-то похожем.
- Он проклят… самые близкие, самые дорогие… Предательство или смерть…
- Юноша, вы меня удивляете. Вы здоровы?
- Да, вполне.
Этот вечер похож на предыдущие – вино, разговоры, насмешки Ворона. Этот вечер не похож ни на один из тех, что были прежде – ты не обижаешься, просто спрашиваешь, не желая слушать ответы. Этот вечер последний, когда вы вместе. Это просто последний вечер в жизни.
Или уже давно ночь?
От выпитого в голове шумит и тянет в сон. Сейчас уже можно. Сейчас ты не один и в груди наконец-то стало тепло. Это трусливо и эгоистично, но Ричард Окделл никогда не умел справляться со своими слабостями. Да и не важно уже.
- Эр Рокэ, это правда – про проклятье Ринальди?
Ведь ты не дурак, ты сопоставил слова гадалки с тем, что прочитал в библиотеке Ворона. Он сам велел тебе искать гальтарские легенды, а о проклятии там было много. Тебе просто не хватало кусочка мозаики, чтобы сложилась цельная картина. А, может, ты напоследок всё-таки немножко научился думать.
Жаль только, что спросил ты, уже закрыв глаза, а сил, чтобы поднять веки, нет. Очень хочется увидеть сейчас его лицо. Когда ты успел так устать?
- Юноша, вы точно не простыли?
Интересно, это уже сон? Наверное, да. Тебе снятся рука на лбу и едва заметная тревога в голосе.
- Юноша…
Ну вот, ты уснул в кресле и Ворон решил растолкать непутёвого оруженосца. Я сейчас встану, эр Рокэ, сейчас. Одну минутку…
- Ричард… Закатные твари, Дикон!.. Очнись…
Это сон, конечно. Не может быть в голосе Первого Маршала Талига столько беспокойства.
- Дикон…
И такой невыносимой боли тоже быть не может…
Костяшки рассыпаются раскладом на двоих и гадалка поднимает пронзительные синие глаза.
URL записиРасклад
Автор: Ихээте нис`Тень ака Бакланчег
Герои (пейринг): Рокэ/Ричард
Рейтинг: G
Жанр: AU, OOC, драма, челленж
Бета: Лиссёна
Фендом: Отблески Этерны
Дисклеймер: трава под названием "Отблески Этерны" принадлежит почтенной Вере Викторовне, бред – мой и нежно лелеемый. Остальное забрать может любой желающий.
Статус: закончен
Размер: 9033 знаков (с пробелами)
Примечание: зверь-обоснуй не то, что рядом не валялся, вообще живет в параллельной вселенной и с автором они друг другу не представлены. Все бросаемые в него тапки автор пропитывает йадом и курит. Вместе с бетой. Поэтому можете бросать – у нас как раз заканчивается запас, а вдохновения ещё много.
то, без чего этого фика бы не было
Я придумаю тебе смерть,
Смерть красивую, ты ведь достоин
Умереть как герой, не как смерд -
От жары на общественном поле.
Хочешь, конь упадет на скаку,
Разнесет седока на галопе?
Или пуля отыщет тебя?
Да в атаке, не в грязном окопе...
Вот обманутой женщины месть:
Яд, кинжал, выбирай, что придется!
Выбор здесь несказанно велик,
Не надейся, что всё обойдется.
Или - море, сражение, шторм?
Боль в груди, привкус крови и соли...
Ты бы выплыть сумел, но прости -
Всё решают мгновения доли.
Или, может быть, солнечным днем
Ты в распахнутой белой рубахе
Улыбнешься толпе и шагнешь
На ступени, ведущие к плахе?
Не смотри на меня, не смотри!
Я гадаю тебе по ладони...
Слишком много судеб у тебя.
Не хочу, чтобы это ты понял...
Позолотишь мне руку, скажу...
Нет, не правду, и врать не посмею.
Я не лгу, я всерьёз ворожу,
Как одни лишь цыганки умеют!
Не хочу выбирать я судьбу:
Что скажу, тому быть неминуче!
Ну зачем же сюда ты забрел?
Обойти стороной было б лучше...
Я должна говорить - то закон,
И неважно, что сердцу так больно.
Я тебя упредить не смогу:
Над своим я желаньем не вольна...
Выбор только один. Может быть,
Поплачусь я жестоко за это,
А ты даже не вспомнишь меня,
Ты, рожденный под знаком кометы...
Я придумаю тебе смерть,
Я колдунья, мне это подвластно.
Я могу сговориться с судьбой -
Пусть твердят, будто это опасно!
А теперь - просто слушай меня!
Ветер пахнет жарой и шалфеем...
Я такую придумала смерть,
Что ты долго не встретишься с нею. (с) Кира Измайлова
ну, и сам фик
Шаг, другой, третий… Поворот…
Что толку мерить шагами комнату? От мыслей всё равно не сбежишь, а кольцо по-прежнему останется в кармане. Так что можно было бы и не метаться, да вот только нет сил остановиться, сесть.
Эр Август верит в тебя. Конечно, ведь не он стоял перед гадалкой, сжимая в кармане платок Ворона…
Предательство или смерть. И разом всё становится на свои места, только в горле комок, потому что Кэнналоа ты не увидел и уже не увидишь.
Предательство или смерть. Это ждёт вас обоих.
Что-то суматошно бьётся в сознании, требует нестись во дворец, увидеть Её Величество, но горькая злость не даёт приблизиться к двери. Что ты ей скажешь – своей сказочной королеве?
А, стоит закрыть глаза, снова видишь рассыпанные на платке костяшки и весёлую улыбку, медленно сползающую с лица моложавой кареглазой гадалки. Тебе повезло, потому что она оказалась не обычной шарлатанкой.
Повезло…
Предательство или смерть.
Особняк кансилльера хорошо защищён, но для того, кто вырос в полуразвалившемся замке среди скал, тропка найдётся. Особенно, если терять нечего и нечего бояться.
Страх остался там, рядом с гадалкой, затерялся среди её костяшек.
Проклятый список и ещё пара каких-то бумажек. Штанцлер не успел убрать их – его вина. Вот пусть и выясняют, почему на столе кансилльера лежала пара незаконченных писем "гусям". Ты бы их и не тронул, да глаз зацепился. Ну а Ворон разберётся что к чему. Он всегда разбирается. Не он – так кардинал.
Эр Август верит в тебя? Да только твоя собственная вера осыпалась дешевой эмалью с грошовой безделушки-души.
Предательство или смерть. Вся жизнь Первого Маршала – между этими словами. На грани.
А у тебя?
У тебя уже нет этой грани. Только линия, по которой ты движешься от этой точки к той, второй. Но тут ты решил сам и только за себя.
Предательство. Галочкой в графе – кольцо с алым камнем. Ты предал Ворона, когда его взял. Точкой. И дальше…
Рассыпаются костяшки. Горечь и боль в глазах гадалки. Собственный хриплый голос:
- Погадайте ещё… на владельца этой вещи…
Ворон однажды оцарапал руку до крови. Это было давно, ещё в Варасте. А ты на следующий день зачем-то подобрал платок, небрежно брошенный на землю возле лежанки. Кусочек ткани, который он проносил на руке почти целый день. Алва в очередной раз назвал бы тебя романтиком и высмеял бы, если бы знал. И был бы прав, разумеется.
Смерть – это уже скоро, это совсем не страшно, как мнилось.
Незавершенных дел, кажется, нет. Жаль, конечно, что с королевой попрощаться не удастся, но что ты ей скажешь? Да и… не хочется уже. Это вчера сердце разрывалось, требуя немедленно нестись во дворец. Вчера…
А потом ты всю ночь разбирал вещи и бумаги, писал письма. Первый раз писал так – честно, не оправдываясь и не оправдывая. Заставляя себя называть вещи своими именами. Это оказалось тяжело, особенно в письме к матери, но хоть раз нужно проявить твёрдость. Нужно кому? Тебе самому.
Ты хотел отправить письма с утра, но задремал перед самым рассветом. Впрочем, так оказалось даже лучше, потому что перечитал… и кое-что добавил. Матери и дядюшке – сразу в Надор, для сестёр потом привезёт Наль и отдаст тайком. Кузен и своё письмо не вскроет раньше, чем доберётся до окделловского родового гнезда, можно быть уверенным.
Интересно, проклянет матушка или нет? Хотя, в Закате тебе от этого жарче уже не будет.
- Слишком много чужих долгов. Слишком много долгов для одной души, - шепчет гадалка, а ты сжимаешь в кармане платок Первого Маршала. Кто виноват, что у тебя нет ничего, принадлежащего Катари?
Ты выпил яд, едва пришел домой. Да уж… За подобную ересь матушка бы точно прокляла: назвать домом особняк кэнналийского ублюдка, убийцы отца. Но кто виноват в том, что это место действительно стало тебе домом? Ты? Он? Вы оба?
Кто виноват, что ты, всего за день до того, как увидел Алву с королевой, подошёл к уличной гадалке?
Ты не хочешь, чтобы Ворона предавали. А ещё ты с ужасающей ясностью понимаешь, почему этот мужчина не позволяет никому подойти слишком близко. Но это уже не имеет значения.
Два слова, определившие тот и последующие дни. Определившие всю жизнь.
В кольце ещё осталась одна крупинка. Ты опускаешь безделушку в конверт, запечатываешь и бросаешь в ящик стола. Завещание там же, в таком же безликом конверте. А сверху – письмо Ворону. Точнее, два письма: у тебя так и не поднялась рука сжечь вместе со всем остальным бумажным хламом этот сумбурный черновик, принявший невнятные признания и извинения. Во втором варианте больше смысла и меньше эмоций.
- Погадать тебе, мальчик?
Уже перевалило за полночь, но спать пока не хочется. Да и странно как-то засыпать, зная, что уже не проснёшься. Не так. Не в этой комнате. Не одному, как бы ни трусливо это звучало.
Кажется, эта мысль становится решающей.
Ворон не спит и это радует. Насмешливые колючие фразы не могут пробиться через облегчение, обрушившееся на тебя тяжелым одеялом. Ты наливаешь вино, что-то говоришь… и ловишь себя на том, что звук костяшек, рассыпающихся в раскладе на двоих, не отдаётся в ушах. Впервые за эти дни.
- Как умер мой отец?
Зачем ты это спросил? Нет, не так. Зачем ты спросил именно это? Скоро ведь сам узнаешь, разве нет? Или мятежник Эгмонт Окделл удостоился Рассвета? Что-то сомнительно: он ведь тоже клятвопреступник, нарушил присягу… Откуда столько иронии? Яд? Или?..
Как же много "или" набралось за этот вечер.
Линия. Забавно. Помнишь, пару часов назад ты думал о чём-то похожем.
- Он проклят… самые близкие, самые дорогие… Предательство или смерть…
- Юноша, вы меня удивляете. Вы здоровы?
- Да, вполне.
Этот вечер похож на предыдущие – вино, разговоры, насмешки Ворона. Этот вечер не похож ни на один из тех, что были прежде – ты не обижаешься, просто спрашиваешь, не желая слушать ответы. Этот вечер последний, когда вы вместе. Это просто последний вечер в жизни.
Или уже давно ночь?
От выпитого в голове шумит и тянет в сон. Сейчас уже можно. Сейчас ты не один и в груди наконец-то стало тепло. Это трусливо и эгоистично, но Ричард Окделл никогда не умел справляться со своими слабостями. Да и не важно уже.
- Эр Рокэ, это правда – про проклятье Ринальди?
Ведь ты не дурак, ты сопоставил слова гадалки с тем, что прочитал в библиотеке Ворона. Он сам велел тебе искать гальтарские легенды, а о проклятии там было много. Тебе просто не хватало кусочка мозаики, чтобы сложилась цельная картина. А, может, ты напоследок всё-таки немножко научился думать.
Жаль только, что спросил ты, уже закрыв глаза, а сил, чтобы поднять веки, нет. Очень хочется увидеть сейчас его лицо. Когда ты успел так устать?
- Юноша, вы точно не простыли?
Интересно, это уже сон? Наверное, да. Тебе снятся рука на лбу и едва заметная тревога в голосе.
- Юноша…
Ну вот, ты уснул в кресле и Ворон решил растолкать непутёвого оруженосца. Я сейчас встану, эр Рокэ, сейчас. Одну минутку…
- Ричард… Закатные твари, Дикон!.. Очнись…
Это сон, конечно. Не может быть в голосе Первого Маршала Талига столько беспокойства.
- Дикон…
И такой невыносимой боли тоже быть не может…
Костяшки рассыпаются раскладом на двоих и гадалка поднимает пронзительные синие глаза.
Герой раннего мультика Тима Бёртона. Семилетний мальчик, нипочём не желающий признавать свою обычность и воображающий себя безумным изобретателем Винсентом Прайсом. Тоже, поди, опыты над собачками ставите?;-Р
register_image(4228305945);